Путь жизни

Публикации

 Фотографии

Проповеди

Видеоматериалы

Воспоминания об о.Виталии

Отец протопресвитер Виталий Боровой двадцать четыре года был почетным настоятелем храма Воскресения Словущего на Успенском Вражке в Москве — после своего окончательного возвращения из длительной командировки в Женеву и до самой кончины в 2008 году.

Отец Виталий запомнился прихожанам нашего храма как человек необыкновенный, прежде всего яркий проповедник. К его приглашению на служение сюда имел самое прямое отношение митрополит Волоколамский Питирим. Они с о.Виталием были вообще очень разные люди по характеру, даже по взглядам в известной мере. Но митрополит Питирим с большим уважением относился к отцу протопресвитеру. И это доходило до того, что Владыка, как рассказывают, никогда не проповедовал в его присутствии. Когда о.Виталий был в храме, митрополит всегда просил проповедовать его.

Проповеди о.Виталия были совершенно необыкновенными для того непростого советского времени. Они обычно начинались с некоторой интродукции. Он, рассказывая историю праздника или события, или пересказывая евангельское чтение, собирался с мыслями, и в конце всегда произносил что-то неожиданное. Иногда это были слова очень смелые, с учетом обстоятельств того времени. И это был глоток свежего воздуха, на самом деле.

Отца Виталия можно охарактеризовать выражением, которое он сам любил и нередко употреблял: coincidentia oppositorum — совпадение или сосуществование противоположностей. Он был человеком универсальной образованности, с огромным интеллектуальным багажом. И вместе с тем, он до конца жизни сохранял какую-то простоту и непосредственность крестьянина, той среды, из которой он произошел. Хотя он был профессором и доктором, получил великолепное образование, был человеком действительно универсальных знаний.
Он был внутренне свободным очень. И при этом он жил в совершенно несвободной стране и об этом не забывал ни на одну минуту. Помнил о том, что любая его ошибка и неудачно или не вовремя сказанное слово могут церкви принести вред. Этого он больше всего боялся.

О.Виталий был человеком в определенном смысле с дерзновением пророка. Ну, пророки ведь не умеют быть послушными начальству. А о.Виталий умел сочетать и то, и другое.

Отец Виталий любил людей, с которыми он общался. Он к ним относился с доверием. Он был открытым перед ними, и они это видели и взаимно открывались ему. Но это вовсе не означало какой-то наивности, простодушия, или что его можно было легко обвести вокруг пальца. Никогда. Он видел такие попытки насквозь.

О.Виталий был человек очень преданный идее христианского единства. Он действительно верил в осмысленность трудов, направленных на преодоление разделения христиан различных конфессий. И, вместе с тем, он тоже совсем не был наивен в этом отношении и прекрасно видел все те трудности, которые реально стояли на этом пути.

Когда он рассказывал студентам о падении Константинополя, то делал это каждый год со слезами на глазах. Это утверждают очевидцы. Ему было очень дорого византийское наследие, к которому он относился с трепетной, сыновней любовью. Но все «византийские» ухищрения некоторых его партнеров по диалогу об него разбивались, как вода о скалу. Он умел отстаивать свою позицию невероятно эффективно.

Вот такой он был замечательный человек, память о котором живет в этих стенах. Отец Виталий был человек необычный, и манера проповеди у него была весьма своеобразная. Он мог и кулаком по аналою стукнуть иногда. Он мог ходить по солее с одного места на другое, как лектор на кафедре во время лекции. Он размахивал иногда руками, и от этого три креста, которые он по праву и по достоинству носил на своей груди, смешивались в кучу, и он принимался их раскладывать по порядку. И при всем этом, его слово было живо, оно возрождало души, оно воспламеняло очаг свободы в действительно очень трудное и несвободное время.

Он не был наделен музыкальным слухом, что вполне сознавал. Я помню его проповедь, когда хоронили регента Елоховского собора, где он тогда был настоятелем, В.С. Комарова. И он сказал в этой надгробной речи: столько лет я тебя изводил отсутствием слуха и полным непониманием того, что вообще означает – попасть в тон. И теперь мне выпало говорить надгробное слово при твоих похоронах. Это одна сторона дела. А вторая, которая совершенно это все перекрывала, — о.Виталий произносил каждый возглас с глубочайшей осмысленностью. И тени небрежности в службе у него никогда не было.

Отец Виталий был очень скромный человек, на самом деле. Думаю, что он знал себе цену в определенном смысле, но он… Во-первых, он был всегда очень смиренным перед иерархами церкви; он всегда говорил, что это ваше дело решать, я могу только что-то советовать. Во-вторых, это проявлялось в его отношении к богослужению. Он, будучи протопресвитером и обладателем всех мыслимых церковных наград, никогда не стремился к тому, чтобы стоять первым, и всегда был рад это первенство кому-нибудь уступить. Это тоже характерная черта, которая что-то говорит об о.Виталии.

Он надеялся вопреки надежде. В возрождение и в новую христианизацию России у него была вера тогда, когда никакие внешние признаки не свидетельствовали о том, что это будет. Он верил вопреки тому, что было очевидным. И вера его оправдалась, надежда его исполнилась.

Протоиерей Николай Балашов