Из истории нашего храма 

21.04.22 В Великий четверг после Божественной литургии настоятель нашего храма протоиерей Николай Балашов обратился к клиру и прихожанам со следующим словом.

В этом году Православная Церковь вспоминает трагические события, происходившие сто лет назад по всей России, когда под благовидным предлогом спасения голодающих был начат процесс планомерного разорения и разрушения храмов, уничтожения священства и истребления самой православной веры. В 1922 году началось изъятие церковных ценностей из храмов и монастырей, сопровождавшееся арестами и казнями служителей Церкви и верующих.

В нашем храме изъятие ценностей было произведено ровно сто лет назад, 21 апреля 1922 года, поэтому сегодня памятный день в истории нашего прихода. Настоятелем в то время был протоиерей Николай Поспелов, на долю которого выпали самые тяжелые годы. Будучи также благочинным 2-го отделения Никитского сорока, отец Николай был арестован по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей и проходил по Московскому процессу над церковниками.

В 1921 году случилась сильнейшая засуха, которая вызвала страшный голод в Поволжье и других регионах России. Уже с августа этого года святой Патриарх Тихон принимал самое активное участие в оказании помощи голодающим, он обратился с посланиями к главам христианских церквей с призывом «во имя христианской любви произвести сборы денег и продовольствия и выслать их вымирающему от голода населению Поволжья». Тогда же был основан Всероссийский церковный комитет помощи голодающим, во всех храмах производились сборы денег для этой цели.

19 февраля 1922 года Патриарх Тихон издал воззвание, разрешающее «церковно-приходским советам и общинам жертвовать на нужды голодающим драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления».

Сразу же после этого в советских газетах начали появляться статьи с обвинением церковной власти в равнодушии к народному бедствию, а 23 февраля ВЦИК издал декрет об изъятии церковных ценностей (в том числе священных сосудов и прочих богослужебных церковных предметов) на нужды голодающих.

28 февраля Патриарх ответил на декрет новым воззванием к духовенству и верующим, в котором он заявил о недопустимости изъятия «священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею как святотатство, мирянин — отлучением от нея, священнослужитель — извержением из сана».

Патриаршее послание не могло быть донесено до паствы через печать, поскольку публикация любого церковного документа происходила только с разрешения советских властей. Поэтому для ознакомления верующих с текстом послания епархиальные церковные управления рассылали его по приходам для оглашения священниками после богослужений. В дальнейшем участие в распространении Патриаршего послания об изъятии церковных ценностей стало основным обвинением против духовенства на московских и других церковных процессах 1922 года.

Послание Патриарха зачитывалось священниками, проходили заседания приходских советов и приходские собрания. Верующие обсуждали разные виды помощи жертвам голода: сбор и отправку продуктов в пострадавшие губернии, открытие благотворительных столовых, прием и содержание детей, вывозимых из охваченных голодом местностей; предлагали заменить церковные сосуды, изымаемые из храмов соответствующими денежными суммами, собранными прихожанами или равным по весу или даже бо́льшим количеством драгоценных металлов. Шел сбор подписей под коллективными обращениями прихожан во ВЦИК с просьбой об отмене декрета.

Однако планы советской власти были совсем иными. 19 марта в связи с событиями в Шуе В. И. Ленин обратился к членам Политбюро ЦК РКП(б) с письмом, в котором он призывал воспользоваться голодом и ситуацией в Шуе Иваново-Вознесенской губернии, где по собравшимся на защиту храма верующим был открыт пулеметный огонь, несколько человек погибли, десятки были ранены — для того, чтобы «с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления… дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше». Ленин настаивал на немедленной и окончательной расправе с Православной Церковью: «Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать». Причем, по планам Ленина, изъятые ценности и не должны были направляться на закупку продовольствия для голодающих  — на средства, вырученные от этой операции, предполагалось создать фонд партии и государства.

В Москве изъятие церковных ценностей началось 31 марта 1922 года. Это вызвало стихийные протесты и сопротивление верующих. Изъятие ценностей сопровождалось массовыми арестами приходского духовенства и мирян. Был арестован и наш настоятель протоиерей Николай Поспелов.

В храме Воскресения Христова на Овражках, как он назывался в то время, изъятие церковных ценностей было произведено 21 апреля 1922 года, в пятницу Светлой седмицы, и проходило, согласно сохранившимся документам, в присутствии настоятеля протоиерея Николая Поспелова и диакона Гавриила Виноградова, хотя достоверно известно, что отец Николай был арестован еще 8 апреля. Возможно, его с этой целью могли привезти из заключения.

В нашем приходском архиве хранится полная опись изъятых ценностей. Безбожники вынесли из нашего храма:

4 серебряные чаши с дискосами и полным комплектом для совершения литургии,

6 крестов серебряных вызолоченных,

украшения с Евангелий (5 больших, 2 малых),

2 дарохранительницы серебряные вызолоченные,

дароносица серебряная,

2 ковша серебряных,

тарелка серебряная,

2 серебряных кадила,

трехсвечник,

22 лампады серебряные,

блюдо серебряное, зарегистрированное археологическим комитетом как историческая ценность,

венчики серебряные,

венцы венчальные серебряные,

29 серебряных риз с икон,

жемчужные оклады с четырех риз.

Общий вес изъятых ценностей составил более 6 пудов, то есть приблизительно 100 кг.

«Приговор Московского ревтрибунала по делу московского духовенства и верующих», по которому был осужден отец Николай, свидетельствует, что священнослужителям были предъявлены обвинения в контрреволюционной деятельности и антисоветской агитации «в составе организации, называемой православной иерархией», в распространении Патриаршего воззвания, произнесении проповедей с якобы ложными сведениями о деятельности советских властей в отношении помощи голодающим и с призывами оказать сопротивление изъятию церковных ценностей, организации «всякого рода заявлений и протестов» от населения.

Во внутренних документах советских органов расследование называли «Дело московских попов». Высшие партийные власти требовали организации немедленного показательного судебного процесса над «церковниками». Следствие интересовалось, прежде всего, фактами распространения воззвания Патриарха Тихона, организации приходских собраний и составления протестов, направляемых во ВЦИК, а также сопротивления работе комиссий по изъятию церковных ценностей.

Главными обвиняемыми стали председатель Московского епархиального совета протоиерей Виктор Кедров, ректор Московской духовной академии профессор протоиерей Анатолий Орлов, благочинные московских округов протоиереи Александр Заозерский, Александр Добролюбов, Христофор Надеждин, Василий Вишняков, Сергий Фрязинов, а также настоятель нашего храма протоиерей Николай Поспелов (в связи с этими обвиняемыми было еще одно неофициальное название процесса — «Дело московских благочинных»).

Судебный процесс открылся 26 апреля 1922 года. Заседания суда проходили в здании Политехнического музея. В основном священнослужители признавали, что зачитывали Патриаршее послание и произносили проповеди в связи с изъятием церковных ценностей, но отвергали обвинения в антигосударственной деятельности. Одиннадцать обвиняемых были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу, однако при рассмотрении вопроса в Политбюро Л. Б. Каменев предложил ограничиться казнью двоих осужденных. В итоге 26 мая было расстреляно пятеро — протоиереи Христофор Надеждин и Александр Заозерский, священник Василий Соколов, иеромонах Макарий (Телегин) и Сергей Тихомиров. Все они ныне причислены к лику святых.

Отец Николай был осужден на пять лет лишения свободы с местом отбывания в Московской области, в трудовой колонии в Барыбино. Он работал там на лесопилке и, поскольку был физически неподготовлен, надорвался и был переведен в библиотеку. По распоряжению начальника колонии его дважды отпускали на церковные праздники. Первый раз на Благовещение в ближайший храм. А второй раз на Пасху, на ночную службу и первые два дня Светлой седмицы в родной храм.

Срок пребывания отца Николая в колонии был сокращен, и уже в октябре 1923 года он вернулся в храм в должности настоятеля, которым оставался по март 1941 года. Благодаря ему наш храм во времена гонений на Церковь был прибежищем для многих святынь, а также и священнослужителей, и поэтому стал одним из самых известных в Москве.

Да поможет нам Господь оставаться достойными наследниками веры и подвига тех, кто в тяжелейших условиях гонений хранил верность Святому Православию, кто стремился защитить Божие достояние, попираемое мощью атеистической диктатуры! Вечная им и благодарная память!

Настоятель благодарит прихожанку Анну Деньщикову за помощь в подготовке этого материала. 

__
#VSLOV